Верховный суд (ВС) пересмотрел собственную позицию по прошлогоднему делу «Моностроя», в котором была сформулирована позиция, угрожающая всем должникам, права требования к которым были уступлены. В новом определении по тому же делу ВС изменил свои выводы – и не только исправил собственную ошибку по конкретному делу (правда, как будто бы прошлогоднего дела не было), но и восстановил защиту должников при уступке права требования, которая предоставлена им российским правопорядком.
ВС признал, что предоставление отступного лжецессионарию будет прекращать обязательство, если должник добросовестно полагался на действительность цессии. При этом должника нельзя признать недобросовестным только на том основании, что он исполнил обязательство после вступления судебного акта в законную силу, но до результатов кассационного обжалования.
Обсуждение ошибочности подходов, которые были сформулированы в первом деле «Моностроя», можно прочитать здесь и здесь. Также рекомендую посмотреть выпуск «Петербургской Цивилистики», на котором обсуждалась проблематика защиты должника при уступке права требования, здесь.
Если позицию ВС по первому делу «Моностроя» я критиковал, то новый судебный акт по тому же делу вызывает у меня самые приятные эмоции. Экономическая коллегия не просто исправила свою ошибку годичной давности, а подтвердила тот высокий уровень защиты должников при цессии, который всегда был преимуществом российского правопорядка.
Какие выводы ВС мне показались важными?
ВС в очередной раз подтверждает ключевую цель п. 20 постановления Пленума ВС № 54 о цессии[1] — защита должника. Правопорядок должен исключить возможность предъявления к должнику повторного требования в отношении исполненного обязательства со стороны цедента или цессионария при наличии между ними спора о действительности соглашения об уступке права (требования).
То есть если должник исполняет обязательство, ориентируясь на уведомление об уступке, то он находится под защитой и не может быть присужден к повторному исполнению, если уступка будет потом оспорена.
Единственное исключение — это недобросовестность должника. Этот вывод является крайне важным — ни возмездность, ни выбытие права требования помимо воли цедента на недопустимость повторного взыскания не влияет[2].
Радует, что ВС вновь интерпретирует эту недобросовестность максимально узко — как соучастие должника в схеме по выводу активов цедента. Иной подход (например, считать недобросовестным простое знание об оспоримости уступки) приводит к значительному увеличению рисков у должника. И именно на это абсолютно справедливо обращает внимание ВС.
Заслуживает полной поддержки и изменение позиции ВС в отношении того, является ли недобросовестным платеж должника в адрес цессионария после вступления в законную силу судебного акта об отказе в признании недействительной уступки, но до завершения рассмотрения дела в кассации.
В первом определении по делу «Моностроя», напомню, был сформулирован крайне спорный вывод, что должник обязан ждать, пока судья ВС не опубликует отказное определение или свою позицию не выскажет коллегия ВС.
В новом определении ВС преодолевает собственную позицию и делает совершенно справедливый вывод: последующая отмена судебного акта не свидетельствует о недобросовестности должника, который ориентировался на вступивший в законную силу судебный акт.
Как я уже писал до этого, только такой подход может признаваться обоснованным. Обвинять должника в недобросовестности только на том основании, что он поверил двум инстанциям — это крайне несправедливое решение, которое можно описать пословицей «Задним умом все крепки».
Судебный акт вступает в законную силу после апелляционного обжалования — поэтому с этого момента все участники оборота могут на него ориентироваться. Если цедент верит, что он может победить в кассации, то он должен применять обеспечительные меры, а не обвинять должника в том, что последний якобы должен был дождаться, пока не выскажутся еще две инстанции.
Еще одна важнейшая позиция — про то, что сама по себе возможность исполнить обязательство в депозит — это право должника, но не его обязанность. Поэтому если он этой возможностью не пользуется, то это не свидетельствует о недобросовестности.
И здесь я вновь совершенно согласен с экономической коллегией. Во-первых, эта позиция соответствует устоявшейся практике (см., например, п. 47 постановления Пленума ВС № 7 об ответственности), согласно которой исполнение в депозит может считаться обязанностью только в прямо установленных законом случаях. Во-вторых, ВС держит в уме и то обстоятельство, что исполнение в депозит не всегда возможно (вернее, возможно только при денежных обязательствах или обязательствах, которые имеют своим предметом ценные бумаги).
Ну и самое главное — блестяще сформулированный вывод о недопустимости возложения рисков на должника. Позволю себе процитировать этот фрагмент определения:
«Вместе с тем риски в отношениях цедент — цессионарий по общему правилу не подлежат возложению на должника в обязательстве. Должник не должен становиться «заложником» недобросовестного поведения прежнего и нового кредитора; последствия недобросовестности при совершении цессии подлежат возложению на стороны соответствующего соглашения, на основании которого произошла уступка».
Поэтому пусть цеденты ищут доверие там, где они его оставили. А добросовестные должники пусть чувствуют себя спокойными, зная, что на страже их разумных ожиданий стоит правопорядок.
[1] Если уведомление об уступке направлено должнику первоначальным кредитором, то по смыслу абзаца второго пункта 1 статьи 385, пункта 1 статьи 312 ГК РФ исполнение, совершенное должником в пользу указанного в уведомлении нового кредитора, по общему правилу, считается предоставленным надлежащему лицу, в том числе в случае недействительности договора, на основании которого должна была производиться уступка.
[2] Конечно, тезис о том, что даже утрата права требования помимо воли не позволяет цеденту взыскать долг с должника, может показаться спорным. Однако этот подход возможен — например, отечественный законодатель применяет его для случаев виндикации у добросовестного приобретателя денег и ценных бумаг на предъявителя. Вполне возможно, что тут играет роль то обстоятельство, что если допустить повторное взыскание с должника в таких случаях, то нужно будет предоставить должнику возможность возражать против действительности цессии. А это является крайне неудачным решением, поскольку потенциально тормозит оборот имущественных прав.
Борейшо Даниил